1

            Я только что вышел из очередного запоя, когда эти люди подошли ко мне.

            Мое положение было хреновое. Я потерял – работу, семью, деньги, и даже куртку с ботинками. Остались, только трясущиеся руки. Поэтому, я решил послушать, что они скажут. Парочка дядек средних лет. Такой же средней наружности:
-- Вот вы, в полном говне, а мы вам деньги предлагаем.
-- Ну – ответил я.
-- С криминалом не связано.
-- Ну – я разнообразием не отличался.
-- Надо найти одного человека. За тысячу евро.
-- Кого?
-- Славу Чернова.
-- Не знаю я такого.
-- Но вы согласны?
-- Согласен. Деньги вперед.
-- Вперед аванс – триста евро. Фотография Чернова, мобильник и координаты места, где его видели последний раз.
Они протянули мне телефон, три купюры по сто юриков и фотографию, на которой был изображен чувак лет тридцати-сорока, похожий на всех славиков мира.
-- Как только, что-нибудь узнаете, нажмете цифру «один», кто-то из нас вам ответит. Остальные деньги, когда найдете Чернова. Лучше живого.
-- Чего?
Они уже залазили в свою уродскую японскую машину.
-- Эй – крикнул я – а где его видели-то?
-- На пьяном углу – хором ответили дядьки и хлопнув дверями уехали.


                                                                                2

            Сначала я решил слегка опохмелиться. Взять бутылку бормотухи и пойти на пьяный угол.
            Это место такое, посередине нашего микрорайона. Мы там собираемся каждый день, чтобы бухать. И бутылке красноты мои товарищи-опойки будут рады безмерно. Может, про Славика чего  расскажут.

            Я рванул менять евро, естественно без паспорта. Вернулся за ним, пошел опять. Поменял и стал обладателем огромной суммы. Пришлось снова идти домой и рассовывать купюры по всевозможным нычкам. Рассовал, купил литр бормотухи и двинул на пьяный угол.

            У трансформаторной будки, которая и есть пьяный угол, паслась местная опойная аристократия – Косой, Малек и Хренов. Они смотрели на меня с надеждой. И я ее оправдал.

            Выпили по полстакана. Оживились, закурили и даже заблестели глазами.
-- Чего – говорит Косой – давай еще по одной? Вдогонку?
-- Давай – ответили мы, и выпили снова.
            В воздухе закружилась благодать, и я спросил:
-- Что-то я, ребята, давно Славика Чернова не видел?
-- Еб твою – ответил Малек – так его вчера «Скорая» увезла. Прямо отсюда.
-- В смысле?
-- В смысле, стояли пили, как обычно, а он вдруг, хуяк – и упал. И пена изо рта и дергается весь.
-- Это потому что не опохмелился вовремя – объяснил Хренов.
-- Во бля! А куда его увезли?
-- Как куда? В тридцать третью, туда всех возят.
-- Надо бы навестить товарища.
-- Вот ты и сходи, раз такой умный. Только пузырь нам оставь.


                                                                                3

            Оставив вторую бутылку честной компании, я отошел подальше и решил позвонить работодателям. Достал телефон, нажал на кнопку «один» и услышал:
-- Уже нашел?
-- Чего?
-- Славика уже нашел?
-- Нет. Но я узнал, что его увезли в больницу.
-- Вот и езжай туда. Найдешь, звони. А по всякой ерунде, не надо нас беспокоить. Понял?
-- Понял-понял.

            Сунув телефон в карман, я поплелся на остановку. Ехать никуда, откровенно, не хотелось. Но тысяча евро, гнала вперед. Только, как туда добираться-то? В этот перед.

            На остановке я спросил какую-то тетку:
-- Скажите, пожалуйста, как доехать до тридцать третьей больницы?
-- А на автобусе, сынок.
-- ?
-- Номер двадцать два, а там спросишь, остановка так и называется – Больница.
-- Спасибо, тетя.
-- Пожалуйста, дядя.
Дура, какая-то.

            Дождался я этого автобуса, заплатил за проезд и поехал, глядя в окно. За окном проплывала жизнь. После портвейна, она казалась – ничего, приемлемой. Наконец кондуктор, предупрежденная мной, специальным кондукторским противным голосом сказала:
-- Больница! Кто спрашивал – Больница!
            Я вышел из автобуса и оказался, черт знает где.


                                                                                4

            Впереди виднелось грустное здание казарменного типа. Ничем другим, кроме как приютом для больных, оно быть не могло.

            Потыкавшись вдоль стен здания, я обнаружил две двери. Одну с надписью – Бойлерная, другую – Приемный покой. На фига мне Бойлерная? И я вошел в Приемный покой. И не увидел там никого. Буквально.

            Пройдя дальше, я наконец нашел амбразуру, прорезанную в бетонной стене зеленого цвета. За амбразурой угадывалась жизнь:
-- Простите, к вам вчера поступал, некто Вячеслав Чернов, с острым алкогольным отравлением? Я его родственник. Где мне его найти?
-- Чего?
-- Чернова Славика, брат я его… Младщий.
В амбразуре кто-то зашевелился, мне даже показалось, зашелестел бумагой.
-- Есть такой… Вчера, ага, дежурил врач Горюн, значит в четырнадцатой палате.
-- Премного благодарен.


                                                                                5         

            Я спустился в какой-то подвал, завернул за угол, чувствуя уже роскошь отработанного аванса, и наткнулся на мужика типичной наружности.
-- Браток, а где здесь четырнадцатая палата?
-- А зачем тебе?
-- А тебе?
-- Так я оттуда!
-- Очень хорошо. Славика Чернова знаешь?
-- Знаю.
-- Сможешь позвать?
-- Нет.
-- Я тебе на пузырь дам.
-- На пузырь давай, но Славика не позову. Пропал он.
-- Опять, не слава Богу. Что значит пропал?
-- Мы сегодня утром, сгоношили у кого сколько было, на пол-литра, выпили и он потерялся.
-- Как?
-- А я откуда знаю?
-- Ладно, есть предположения?
-- Ну может сбежал, а может помер. Ты в морг сходи, поинтересуйся.
-- Очень смешно.
Деньги начинали ускользать.


                                                                                6

            Я немного подумал и решил все-таки заглянуть в морг. Хрен их знает, этих славиков.

            В помещении морга было гулко и прохладно, но по-домашнему. Первый же встретившийся мне служитель, вид имел отстраненный и деловой одновременно. Я сунул ему сто рублей и спросил:
-- Владислав Чернов. Имеет место быть?
-- Все здесь будете.
-- Ближе к делу.
-- Сейчас.
Служитель отлучился. Вернувшись через семь с половиной минут, доложил:
-- Нет. Не было.
-- Послушайте, любезный…
-- Попрошу не хамить!
-- Ага. Послушайте, драгоценный, посоветуйте, как служитель скорби, где мне искать человека?
И я протянул еще сто рублей.
-- Ты к Петровичу иди, это местный участковый. Поставишь ему пузырь и он тебе посоветует. Он фишку рубит.
-- Где искать?
-- Выйдешь от меня, увидишь, мужик около киоска в «уазике» копается, это он и есть.
-- Петрович?
-- Ну не Римский же папа? 
Здесь у меня в кармане брюк зазвонил телефон, но я не стал отвечать.


                                                                                7   

            Пошевелив для верности купюрами, я пошел искать участкового. А заодно и киоск, около которого он чинит свой броневик. Кстати, почему всех участковых зовут Петровичами?

            Служитель не обманул, около дверей морга стоял таки ларек. Я купил бутылку водки, потом вежливо замаячил возле милиционера, чья форменная задница выглядывала из-под капота автомобиля УАЗ, зеленого армейского цвета.
-- Алло – я постучал по крылу вездехода.
-- Чего тебе?
Петрович был, ну вылитый Петрович. Лет пятидесяти. Лысая голова и пшеничные усы. Пузо, на пузе, с боку – кобура. Как в кино.
-- Пацанчика я тут ищу. Из больницы сбежал.
Я аккуратно помахал бутылкой.
-- Ага – сказал Петрович – это в нашей компетенции. Давно сбежал?
-- Сегодня утром.
-- Алкаш?
-- Само собой.
-- Погоди стакан возьму.
Петрович нырнул внутрь машины, вынырнул с чистым стаканом и представился:
-- Петрович. Меня тут все знают.
-- А вы?
-- Чего я?
-- Всех знаете?
-- Как твоего-то зовут? Приметы, какие есть?
-- Вячеслав Чернов. Есть фотография.
-- Фотография, это хорошо, только без надобности. У нас если алик с больницы сбежал, то мимо меня не проскочит, а если проскочил, значит, он у Верки.
Петрович налил полный стакан, выпил и спросил:
-- Будешь?
-- Нет, это вам. Гуманитарная помощь.
-- Молодец, тогда дуй в шестую квартиру, скажешь, что от меня.
-- А они?
-- Чего они? Там он, твой подельник, больше негде. Бутылку красного им купи.
-- Как мне их найти-то?
-- Вон подъезд. Квартира на первом этаже, не ошибешься. Верку, тоже узнаешь сразу, у нее синяки всегда свежие.   


                                                                                8

            Делать нечего, я в очередной раз купил пару бутылок бормотухи. И с литром какой-то «Черемши белой», прошел мимо Петровича, мимо двух ханыг, и мимо невыносимой легкости бытия.

            Из открытого окна, видимо, шестой квартиры, разговаривали матом женские голоса:
-- А я тебе говорю, сука, у этого козла, еще оставалось семь рублей девяносто копеек!
-- А я тебе…
-- Девочки – деликатно крикнул я в окно – выпить хотите?
И для верности стукнул бутылки между собой. А полные бутылки, при ударе друг о друга, звучат совсем по-другому, чем пустые. За окном в этом разбирались, потому что, тут же замолчали.
Потом появилась голова:
-- Это кто?
-- Я.
-- А дружок твой где?
-- Какой дружок?
-- Свавик – дама плохо выговаривала буквы из-за выбитых зубов.
-- Сейчас подойдет. Пить будем, Вера?
-- Он еще спрашивает! Во-первых, я не Вера, а Венера, а во-вторых – заходи.

            Я вошел в подъезд, увидел выбитую квартирную дверь и шагнул.

            Пьяных хат, я повидал достаточно, поэтому испугался, но не сильно. Отдал бутылки и спросил:
-- Чего, Славик-то? У меня к нему дело есть.
-- К нему у всех дело есть, деловой нашелся – ответила мне подружка Венеры. Потом представилась:
-- Галя.
Потом крикнула:
-- Коля!
Из глубин квартиры вылезло существо, украшенное многочисленными разномастными татуировками. Существо было в трусах и рваной майке:
-- Чего орешь дура?
-- Иди ёбни. Тут Славиком интересуются. 


                                                                                9 

            Коля выпил двести грамм «Черемши» и сказал:
-- Сгинул Славик. С общаковскими деньгами сгинул. Я думаю, у Валерика в бомжатнике завис.
Я тоже выпил стакан и почувствовал, что меня повело:
-- А не взять ли нам еще парочку пузырей, в честь дружбы народов?
-- Ой, мальчики – сказали девочки.
-- Пойдем – сказал Коля.

            Мы пошли в знакомый ларек, где нас встретили, как родных. Купили пять бутылок «Черемши», литр местной водки, и обратным манером, мимо того же Петровича, вернулись в квартиру номер шесть.

            В квартире нас ждал пир горой.
            Протухшие огурцы, полбуханки засохшего ржаного и сомнительная консерва. Венцом стола, была горка крупной серой соли на газете. Еще лежал мощный охотничий нож. На каждом столе, в каждой пьяной компании, обязательно есть острый охотничий нож. Висит, то есть лежит, как чеховское ружье.

            Что было дальше, я помню плохо, честно говоря, совсем не помню.


                                                                                10

            Открыв глаза я, с трудом соображая, где и с кем нахожусь, выпил стакан какой-то дряни и  снова упал.
            В следующий раз, я очнулся рядом, то ли с Венерой, то ли с Галей, причем голый, поэтому сразу стал пить.
            Так прошло дня три, а может быть больше, время сжималось и раскручивалось не оставляя  следа.


                                                                                11
   
            Наконец кончились деньги. По крайней мере, очнувшись в очередной раз, я обнаружил моих грустных собутыльников, вопросительно смотрящих на меня:
-- У тебя бабки остались? – спросила Венера.
-- Не знаю.
-- Да нет, он все выгребал – сказал Коля – я проверил.
-- Слава не появлялся?
-- Какое там.

            Очень сильно хотелось опохмелиться и мы с Колей, постановили – съездить ко мне домой за евро. Но перед этим решили зайти к предводителю местных бомжей Валерику, который оказался родным братом Венеры, узнать про Чернова.
-- Надо, чего-нибудь взять. Спирту например – сказал Коля – не удобно с пустыми руками.
-- А где взять-то?
-- Есть такие места.
            И мы пошли.

            По дороге Коля говорит:
-- Тут недалеко, одна предпринимательница, денатуратом торгует, сука редкостная.
-- Кто такая?
-- Моя бывшая жена.

            Потом мы долго стучали в дверь какого-то сарая. Потом Коля, вел переговоры с бывшей женой. Наконец, нам выдали какой-то прозрачной жидкости в пивной бутылке.
-- Ты у Валерика, культурно себя веди – сказал Коля – слова умные не вставляй. Больше помалкивай.
-- Из меня сейчас оратор хреновый.
-- То-то ты три дня не затыкался.
-- Я же спал?         


                                                                                12

            Обойдя забор, мы прошли мимо гаражей, миновали заброшенный дом и вышли к пятиэтажке. Зашли в подъезд и через квартиру на первом этаже спустились в подвал. Вход, или люк был пробит прямо в полу на кухне. Вниз вела лестница сваренная из арматуры. Спускаясь, я ударился локтем, боли почти не почувствовал.

            Оглядевшись в царстве бомжей, я слегка испугался. Коля, похоже, тоже испытывал, некоторую робость.


                                                                                13

            Иногда я чувствую себя Хемингуэем. А иногда говном собачим. Эти же деятели, населяющие данный подвал, уже проскочили мои, да и человеческие градации. И воняло здесь адски.

            Бомжики, которых я бы не взялся делить по половым признакам, оторвавшись от маленького японского телевизора, смотрели на нас. Коля еще храбрился:
-- Здорово, Валерик.
В ответ молчали.
-- Спиртику хочешь?
-- Ты мне еще БФ предложи – отозвался один из бомжей и потряс перед нами литровой бутылкой «Абсолюта».
Существа захихикали или мне показалось с похмелья.
-- Круто, Валерик – продолжал светскую беседу Колян.
-- Чего надо?
-- Вот этот – Коля вытолкнул меня вперед – корешка ищет.
-- Кто такой?
-- Я? – спросил я.
-- Головка от мультивибратора, ищешь кого?
-- Чернова Вячеслава.
-- А тебе зачем?
-- Он мне деньги должен, да и вообще.
-- Ну, если вообще, то я его на Центральный рынок определил, он там металл у населения принимает. Вместо Пашки Полторытонны.
-- Тогда мы пойдем, наверное?
-- Идите, а спирт оставьте.


                                                                                14

            На центральном рынке, до которого мы с Колей шли минут двадцать пять, был выходной. Но народу вокруг терлось полно. Мы отловили какого-то бывшего технического интеллигента, и он нам сказал:
-- Вот галстук фельдекоксовый видишь? Он, Славик подарил. А туфли у меня – в семьдесят шестом по-обмену в Югославию посылали, с тех пор ношу. Умели делать – Мужичок жахнул полстакана портвейна, мы только слюну сглотнули.
-- А в восемьдесят первом…

              Но тут Коля пригрозил нашему новому знакомому, ограничить доступ к портвейну. И Сергей Петрович, тут же перешел к делу:
-- Перевели его. На повышение пошел.
-- Куда?
-- На свалку общегородскую. Эльдорадо.
-- Как его там искать?
-- А чего искать, он не прячется. Спросите, любой покажет его шалаш-особнячек. Умеет жить человек. Тока там и не такие мелкие объекты как вы, пропадали.
-- Себя береги, Диоген картонный – сказал я, и мы ушли.


                                                                                15

            -- Давай, съездим к тебе, возьмем денег, опохмелимся? – Коля чувствовал себя хреново.
-- Коля, мне этот Славик кучу бабок должен, найдем его и выпьем по-человечески, потерпи.
-- Чего ты раньше-то молчал?
-- В каком смысле?
-- Что у тебя дома нет не хуя, чего мозги-то полоскать?
-- Слушай…
-- Не хера я тебя слушать не буду. Сам, раз такой умный, на свалке разбирайся, мне здоровье дороже. Бывай.

            Колян развернулся и побежал назад на рынок.

            А я постоял, минут пять в задумчивости и пошел искать путь домой. Чтобы помыться, и действительно, поменять заныканные в туалете евро.


                                                                                16

            Дома я с удовольствие принял душ, лязгая зубами. Переоделся в чистое белье и даже попил чаю. Потом взял сто юриков и вышел на улицу. Позвонил работодателям:
-- Это я.
-- Есть новости?
-- Иду по следу.
-- Продолжайте идти.

            Выйдя из Обменника, я поглубже спрятал паспорт и деньги, оставив пару сотен на представительские расходы. Потом решил поймать такси. Потом решил опохмелиться. Потом решил сначала опохмелиться, а потом поймать такси.

            -- На городскую свалку. Центральную – зачем-то добавил я.
Таксист посмотрел на меня и сказал:
-- Деньги вперед.
Я протянул ему купюры, и мы поехали.
Сто пятьдесят грамм водки, располагали к неспешной философской беседе:
-- Послушайте – издалека начал я – а что там, вообще, на свалке?
-- Мусор.
-- Логично. А как там, процесс, что ли, организован?
-- Тебе чего надо-то?
-- Ищу, одного героя труда.
-- Вот и ищи.

            Мы приехали на окраину города, где я никогда не бывал. Впереди дымились, какие-то руины.
-- Вон, видишь вагон строительный? – сказал таксист – Тебе туда, только ноги не промочи, каскадер хренов.
Он счастливо хрюкнул, развернулся и улетел. А я остался стоять посередине пейзажа.


                                                                                17

            Около вагончика, сидел в кресле дядя, с внешностью злодея из фильмов ужасов.
-- Здрасьте – сказал я.
-- Здоровее видали.
-- А кто тут главный?
-- Евгений Евгеньевич – крикнул дядя.

            Из будки появился молодой человек, одетый лучше меня. В очках, а-ля Гарри Потер.
-- О! – сказал я.
-- Чем могу помочь? – спросил он.
Мне показалось, что до белой горячки, я все-таки допился.
-- Ну, то есть… я хотел найти одного человека. Славу Чернова.
-- Его здесь нет.
-- А где он?
-- На паперти храма Николая Угодника. В правом ряду, тот который без ноги. Это все? У меня очень мало времени.


                                                                                18

            Утром следующего дня, с дикого похмелья, я стоял у Храма.

            Нищие уже были здесь.

            Я прогулялся вдоль их строя и решительно не обнаружил ни одного безногого. Более того, тихонько достав фотографию Славика, я внимательно вглядывался в лица. Никого. Даже, отдаленно похожего.
            Наконец, выбрав наиболее приличного персонажа и дав ему сто рублей, я спросил:
-- Слава Чернов? Тоже здесь должен сидеть. Безногий?
-- Чего?
Я смотрел на убогого, убогий смотрел на меня.
-- Тут сидел, мне Евгений Евгеньевич сказал.
-- А-а. В монастырь его забрали.
-- Кого?
-- Чернявого твоего.
-- В какой монастырь?
-- В православный.
-- Ты, хорош уже умничать, красавец. На, еще сто рублей и объясни толком.
-- Ниже по реке, есть монастырь, знаешь?
-- Знаю.
-- Вот туда забрали, им бакенщик нужен.
-- И как его искать?
-- Наймешь лодку за полтинник и через час будешь там.
-- Спасибо.
-- Бог спасет.


                                                                                19

            Я спустился к берегу, где были привязаны неказистые лодочки, а около одной из них, ковырялся мужичок в телогрейке. 
-- Здорово.
-- Здорово, коль не шутишь.
Меня, уже стал доставать, этот псевдорусский фольклор.
-- До монастыря довезете?
-- Сто пятьдесят рублей.
-- Мне грехи замаливать.
-- Тогда – триста двадцать.
-- Сто пятьдесят. Когда отплываем?
-- Хоть сейчас.

            Я позвонил работодателям, нажав на кнопку «один». Долго слушал длинные гудки. Потом спросил у мужика:
-- Выпить есть?
-- Есть.
-- Налей чуть-чуть.
-- Не налью.
-- Поехали, лодочник.

            Я сел в лодку, мужичок оттолкнулся от берега, подергал за веревку и моторчик чихнув два раза, завелся. Мы пошли к монастырю.

            Наш город стоит на великой Реке, но мне было не до любования красотами. Похмелье накрывало со страшной силой.


                                                                                20

            Лодочник всю дорогу молчал, мне разговаривать тоже не хотелось. Шли и слушали лодочный мотор.

            Вокруг было, довольно уныло, какая-то безысходная святость. Но человеку, родившемуся на Реке как я, все равно плыть по ней, чрезвычайно приятно.

            Наконец мы причалили, я отдал деньги и попросил:
-- Подожди, часа полтора? Я еще заплачу.
-- Ага – ответил мужичок – как не подождать – и сразу стал отгребать от берега.


                                                                                21

            Поднявшись вверх по тропинке, я вышел к монастырю. Первый же встретившийся мне человек, в монашеском одеянии, сказал:
-- Послушайте, все равно больше некому, возьмите заряженные аккумуляторы и поменяйте их на бакенах. 
-- Хорошо – неожиданно для себя, ответил я – а где они?
-- Вон сарай, видите? А лодка – с белой полосой, на веслах.
            Монах побежал дальше.

            А я пошел в сарай, взял четыре аккумулятора, те, что лежали у двери, оттащил их в лодку и закурил. Где – думаю – этот маяк, и вообще, что происходит?

            Докурил, залез в лодку и стал выгребать на середину реки. Решил плыть вниз по течению, искать бакены. Вроде, когда сюда шли, что-то такое я видел.


                                                                                22

              Минут через двадцать интенсивной гребли, показался бакен.  От частого махания веслами, даже похмелье, вроде, прошло.

            Я подошел вплотную, присмотрелся и стал свинчивать крышку, найденным в лодке ключом. Только открутил первый болт, как сверху реки, прямо на меня, вышел  аж целый плавучий город.

            Мужики какие-то, бабы, дети прыгают, белье на веревке полощется, костер дымит и все орут, как оглашенные:
-- Чернов, мать твою! Ты где шлялся? Опять водку жрал в городе? А без тебя тут, ни один бакен не работает! Ходим на ощупь, как тараканы! Хорошо, что ты вернулся, родной!