С тех пор, как Маша уехала из Карачева, ее никто никогда не называл Машенькой. Она иногда думала об этом. Наверное потому она и уехала, потому что мама умерла, а для всех остальных она была просто Машей.
В Брянске было все не так. Говорят, что есть города и побольше, и покрасивей, но после окраины маленького райцентра, этот город с многоэтажными серыми домами, длиннющей лестницей от центрального проспекта до набережной Десны, с совершенно непохожими на Машу людей и даже с настоящими троллейбусами, ошеломил ее.
Маша работала в кафе "Ласточка". Каждое утро она ехала на дребезжащем трамвае из Бежицы до центральной площади, на которой стоял монументальный задумчивый Ленин, а прямо за вождем и находилось это кафе, где можно было быстро и дешево чего-нибудь перекусить.
-С вас девяносто три копейки- отбивала чек Маша на кассовом аппарате, принимала рубль и отсчитывала семь копеек сдачи.
Так проходил целый день, месяц, год...
Вот как раз через год Маша познакомилась с Павлом. Знакомство произошло в троллейбусе. Павел случайно наступил Маше на ногу, та ойкнула и автоматически схватилась за пальто Павла, чтобы не упасть.
Павел односложно извинился и покраснел. Маша, смутившись, тоже запылала.
Вышли на одной остановке, молча шли рядом до машиного дома, постояли возле подъезда. Павел односложно сказал:
-До завтра
И ушел.
Когда утром следующего дня Маша вышла из дома, направляясь на работу, Павел ее ждал возле детских качелей.
Так они начали встречаться, а через месяц Павел также односложно, как и всегда, предложил:
-Выходи за меня...
И покраснел.
Маша зарделась и согласилась.
Так они стали мужем и женой.
Павел не называл ее Машенькой. Впрочем и Машей он ее тоже не называл. Он ее вообще никак не называл.
-Здравствуй- говорил он входя в дом, возвращаясь с вагонного завода, где работал слесарем.
-Здравствуй- отвечала Маша- Есть будешь?
Тот кивал и садился есть.
Через год совместной жизни у Маши произошел выкидыш, а Павел запил. Эти два события никак не взаимосвязаны, просто совпадение. Павел пил, Маша переживала.
Пьяный Павел был еще более молчалив. Ложась в супружескую постель, он сгребал Машу в охапку, становясь грубоватым и жестким, а супружеский долг исполнял так, будто мстил кому-то или пытался что-то доказать. Знать бы только что и кому.
Пару раз Маша плакала. Она сидела на темной кухне, в окне качался желтый уличный фонарь, вокруг которого, словно мухи, кружили снежинки, на стене висел чулок, набитый луком, на подоконнике в плошке росла герань, а Маша беззвучно плакала, сама не понимая отчего.
Причин вроде не было. У других и мужа-то нет. А у нее есть. Ну, выпивает, а у кого мужик не пьет? Не бьет же.
Но все равно что-то было не так. Маша не знала что даже приблизительно. Просто какой-то тоненький и противный голос шептал ей, что все должно быть не так.
-А как? Как должно быть?- шептала Маша в пустоту.
Но ответа не было.

Был обычный мартовский день, в обеденный перерыв в кафе всегда много народа, так, что уборщица баба Надя не успевала протереть грязь от обуви посетителей, следы которых тянулись от входной двери к прилавку и кассе, а дальше к столикам.
-С вам восемьдесят девять копеек- сказал Маша, отбивая чек.
На нее смотрел невысокий мужчина, лет сорока, с рано пробившимися залысинами и грустными блестящими глазами, которыми он восторженно смотрел на Машу...
-С вас восемьдесят девять копеек- повторила Маша и смущенно отвела глаза.
-Да, да, конечно- очнулся мужчина, суетливо полез в карман, вынув мятую трешку:- Вот...пожалуйста...простите...
Маша взяла, и отсчитав сдачу, протянула мужчине...
-Простите- тот взволнованно поправил очки- Я очень извиняюсь...дело в том, что я художник. Ах, да..я не представился, меня зовут Давид, художник, я рисую, а у вас такой образ...Я бы хотел нарисовать вас...если вы не против, конечно...
-Меня?- удивилась Маша- Зачем же меня?..
-Слышь, художник, давай быстрее, ты тут не один- сказал стоящий в очереди в кассу крупный мужчина в телогрейке:- После работы рисуй, а тут люди жрать хотят!
-Извините- смутился художник, взял поднос с едой и ушел к столикам.
Наступил вечер, Маша вышла из закрывшегося кафе и не спеша направилась к остановке, думая о странном художнике, который разглядел в ней какой-то образ...
-Девушка, подождите!- услышала она и обернулась.
Перед ней стоял Давид:
- Не удобно вышло в кафе, прошу принять искренние извинения, вы на работе, а тут я...Но я решил дождаться вас. Я уже говорил, что художник, меня зовут Давид...А вас как зовут?
-Маша...
-Очень приятно, Машенька...так вот...я бы хотел вас нарисовать.
Маша вздрогнула. Он назвал ее Машенькой. А она уже и забыла, что в из ее обычного сермяжного имени можно создать что-то ласковое и нежное...Машенька. Именно так он ее назвал.

На следующий день наступил выходной. утром Маша встала, надела красивое платье, впервые за долгое время накрасилась. Глядя на смотрящего с любопытством Павла она улыбнулась:
-У начальницы юбилей. Сегодня отмечаем.
Павел пожал плечами и отвернулся.

-Вот так, Машенька, вот так...еще поверните головку вправо, вот так, да- Давид, едва касаясь, немного развернул ее плечи.
Машенька...
Знакомое чувство нахлынуло, захлестнув с головой. От каждого прикосновения Давида словно било током, словно переворачивало с ног на голову. Но что-то было не так. Так не должно было быть.
-А как? Как должно быть?- про себя спросила Маша.
Ответа не последовало.
А дальше всё было так, как в романе, который когда-то читала Маша. Давным давно читала, еще в Карачеве. В комнате все так наэлектролизовалось, что пошли молнии, и прикосновения Давида стали более настойчивыми, лицо ближе, и Маша закрыла глаза...
-Машенька...
Она почувствовала тепло губ у себя на шее, все поплыло...
-А как? как должно быть?- спрашивала Маша саму себя...
-Не так- вдруг отчетливо услышала она ответ, и раскрыла глаза.
-Знаете, Давид- решительно отстранилась она от него- Не надо меня рисовать!
-Но как же...Машенька...Почему? Почему не надо?! У вас такой образ...
-И Машенькой меня не зовите! Не надо...
Она резко встала, схватила пальто, сумку и выбежала прочь.

Дома было тихо. Павел спал на диване. Рядом валялась пустая бутылка из-под пива. Громко тикали часы.
Маша зашла на кухню и закрыла за собой дверь. В окне зажегся желтый фонарь. В плошке на подоконнике отцветала красная герань. Холодильник вздохнул и перестал урчать. Было очень тихо.
-Так как должно быть-то, а? -прошептала Маша фонарю- Как должно быть?
Фонарь только качнулся в ответ и промолчал...