Скорбная процессия потянулась по направлению к дороге. Проведенные неотложные оперативно-розыскные мероприятия, направленные на розыск личных вещей воскресшего трупа, результатов не дали.
Саму воскресшую мучали рвота, сушняк и приступ «асфальтной» болезни. Намаявшись ставить на ноги несчастную, опер и начальник потащили бедолагу волоком, хватая попеременно, то за руки, то за ноги. По всей длине скорбного пути оживший труп несколько раз вспахал носом землю, а также требовал равных прав с мужчинами, для чего хватался за ветки деревьев и прочую окружающую растительность.
Сердобольный «Алеша» немедленно выдал феминистке остатки стеклоочистителя, валявшегося в багажнике с весны – за неимением денег на фабричный продукт, в стеклоомыватель лили изъятую «паленку».
Розенбаум процессу опохмелки одобрительно кивнул – да не тут-то было. В организме умершей вчерашнее спиртное встретилось с сегодняшним и помимо реинкарнации физической – началась эмоциональная.
Усилиями трех здоровых мужиков, «коллега» была водворена на заднее сидение «Нивы» - в багажник дама суровых габаритов явно не помещалась.
Вадима посадили рядом, слева, вручив ему «вещдок» - злочастный лифчик, который дама категорически отказывалась надевать. Другой одежды в машине не было.
Василич сел на переднее сиденье, ворча на «Алешу», так поспешившего опохмелить страждущую.
- Гуляй шальная, императрица! – запел «труп», пытаясь встать на сиденье.
- Вадим, угомони её! – скомандовал Розенбаум.
- Но как?
«Шальная императрица» хлопнула Василича по лысине – Иди ко мне, плешивый!
- Заткнись ты уже – рявкнул на «потерпевшую» Василич – тьфу!– сплюнул в окошко Розенбаум и закурил задумчиво.
- «Буг», «Пруту» ответь! – неожиданно гаркнула рация.
Алёша потянулся за тангентой – на связи, «Буг»!
- Проследуйте на Липовую, 26 дом, девятиэтажка, семьдесят девятая квартира, женщина «износ» заявляет
- Везёт же – изнасиловали! – мечтательно выдохнула «потерпевшая» – в объятьях юных кавалеров забываешь обо всем!
- Скажи дежурному – мы с «грузом»!
- Мы с «грузом», «Прага»!
- Проедьте, вам по дороге, мне послать больше некого, «группа на «подрыве» - разберетесь - дождетесь «группу».
- Бля – выругался Розенбаум – поехали, Алеша – наша линия, будь оно неладно.
- Это я что-ли «груз», лысый? – да я тебе… - «императрица» отвесила Василичу подзатыльник.
- Молодой, угомони, за ради бога! – взмолился Розенбаум.
Вадим растерялся – что с ней делать?
«Я женщин не бил до семнадцати лет –
В семнадцать ударил впервые -
С тех пор на меня просто удержу нет:
Направо – налево
Я им раздаю «чаевые».
- Как?
- В лоб ей дай!
Без того обвислые сиськи потерпевшей поникли ещё сильнее, свернувшись клубком на животе.
- За что в лоб? – заверещала женщина – я, между прочим – капитан милиции!
- Не могу, товарищ майор – проблеял Вадим и покраснел. Ему было стыдно не только бить голую женщину, но и сидеть с ней рядом.
- Чего? – заржал Розенбаум и обернулся, глядя то на Вадима, то на «капитана» - не помню такую…
- Я – инспектор штаба УВД! – гордо заявила Императрица – а ты знаешь, лысый, кто у меня муж?
- Олень твой муж – большие рога – Розенбаум приставил к залысине пятерню, изображая ветвистые панты – это я точно знаю!.
- Я – Никитина! – завизжал труп – Я из Штаба! Я вас…
- Подъезжаем, Василич – Алёша лениво почесал тыковку – вот, «свечка».
- Серёжа, здесь сиди, охраняй товарища капитана – молодой, за мной – пошли «терпилу» окучивать.
****
- Седьмой этаж – Вадим потянулся к кнопке лифта
- Ты это брось, молодой – лифт не для опера. Ножками, ножками – на место происшествия идёшь – по дороге много интересного найти можно.
Шли спокойно, не спеша, но ничего подозрительного по пути не заметили. У двери квартиры обнаружили маленькие капельки крови. Розенбаум аккуратно, стараясь не затереть их ногами, нажал на кнопку звонка.
- Кто там? – послышалось из-за двери
- Милиция – спокойно ответил Розенбаум.
Дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина в шелковом халате-кимоно.
Лицо она прикрыла платком.
Розенбаум махнул удостоверением – уголовный розыск. Что у вас случилось?
- Я… я… пришла с работы… живу одна… дверь открывала и удар. Потом не помню… Вы проходите, пожалуйста.
- Как вы сейчас себя чувствуете? – как можно участливей спросил Василич, заходя в квартиру – голова болит?
- Болит – всхлипнула женщина.
- Уберите полотенце от лица, пожалуйста.
Женщина опустила полотенце. На опухшем, чёрным от удара лице виднелись два огромных фингала.
- Ясно. У вас есть телефон?
- Да, в прихожей – она махнула  рукой.
- Вадим, иди, «скорую» вызывай.
- А….
- Я сам, один поговорю
- Может, не надо «скорую»?
- Надо, у вас сотрясение. И опергруппу – хотя нет – Розенбаум отрицательно покачал головой – не надо пока. Только «скорую». Потом на кухне посиди, подожди.
Вадим вызвал «скорую» и поперся на кухню.
«Уютно – отметил он про себя – сразу видно, женщина. Я бы такой бардак навёл…» Хотелось чая, но наглеть не стал. Вадим понимал, что Василич правильно сделал, что выгнал его. Всё-таки, дело интимное, как никак, двум мужикам сразу не расскажешь. Да и кто он – мальчик. А Василич жертве в отцы годится. Вон как вежливо говорит. Опер ловил себя на мысли, что не знает, как вести беседу с несчастной – никаких познаний в психологии жертв насилия у него не было.
В голову лезло настойчиво – учиться, учиться и ещё раз учиться!
****
Бригада «скорой» приехала быстро. Розенбаум на ходу переговорил с врачом, женщину осмотрели и повели в машину. Василич проследил, чтобы она собрала необходимые вещи и закрыла дверь. Вадим помог фельдшеру сопроводить потерпевшую до кареты.
- Покурим? – Розенбаум достал пачку Мальборо
Вадим достал «Донской табак».
Молчали. Старый волк не спешил говорить – думал.
Вадиму не терпелось узнать, что произошло.
- Сейчас на базу поедем – выпустил дым Розенбаум.
- А что случилось?
- Она дверь закрывала, сзади ударили по голове, вырубили, затащили в квартиру и выебали – вот и всё.
- Так опергруппу вызывать надо – осмотр делать! Там кровь на входе
- Не надо… - казалось, майор думает совершенно о другом.
- Почему?
- Потому что она подмылась… овца! – Василич зло сплюнул сквозь зубы – жаль.
- А почему жаль? – не понял Вадим.
- Я здесь опером начинал – моя зона. Двадцать лет здесь уже.
-?
- Этажом выше Серёжа Перцев живёт. Две недели назад откинулся. За «мохнатый сейф» судим.
- А что такое – «мохнатый сейф»?
- Пизда – улыбнулся в усы Розенбаум
- Так поэтому мы пешком шли?
- Поэтому. Там и «вещдоки» могли быть.
- Так давайте опергруппу вызовем, его задержим…
- И что? – подмылась она, говорю тебе. Мазок сперму насильника не покажет. Хотя я сказал врачу отвезти её в СМЭ. Мало ли.
- Но факт то был?
- Не было ничего – доказывать не чем. Удар со спины был. Она никого не видела – значит не опознает. Нету тела – нету дела….
- Так он её избил!
- Бьёт – значит любит. Вот и отлюбил. Будем ждать заключения СМЭ. Поехали…
****
Начальник и опер выбросили окурки и пошли в сторону машины.
- Стоп! – Розенбаум взял опера за руку – глянь, кто из подъезда вышел!
- Кто?
- Серёжа, собственной персоной – пошли!
Навстречу операм дефилировал молодой парень, с плеером в ушах, бейсболке с рисунком листка «марихуаны» и бежевой толстовке с капюшоном.
- Нормальный чувак – отметил про себя Вадим
Чувак покачивался в ритм музыке – Боб Марли – сто пудов!
- Здравствуй, Серёня – Розенбаум бесцеремонно выдернул наушники-капельки из ушей Перцева.
Серёга обомлел.
- Ровно стой – негромко, но властно сказал начальник УгРо.
Перцев узнал Розенбаума, оцепенел и что-то выронил из рук.
Под ноги Перцева упал спичечный коробок.
- Подними! – потребовал Розенбаум строгим голосом педагога.
- Не моё, начальник – пролепетал Серёня – чтобы я сам статью с пола поднял?
- В машину его! – скомандовал начальник УгРо.
Вадим взял Серёгу на захват, заломив опешившему меломану руку за спину – чётко, как учили.
Розенбаум аккуратно поднял с земли коробок и положил его Перцеву в карман толстовки.
- Не моё – заорал Перцев, привлекая к себе внимание – граждане, смотрите – менты наркоту подкинули!
Граждан во дворе не было – двор был пуст
- На работе граждане – усмехнулся Розенбаум – Алёша, там наручники в бардачке, помоги молодому!
Алёша быстро сковал Перцеву руки за спиной.
- Как я вас повезу? – заорал Алёша – это «Нива», сзади всего два места!
- «Как-нибудь, где-нибудь – с кем-нибудь…»– пропел Розенбаум песню своего оригинала. Или копии.
Перцева посадили на заднее сиденье в угол.
Воспользовавшись этим, жертва маньяка – шальная императрица оседлала колени Вадима и стала тереться голым лобком о колени.
- Я вся твоя! – билась обвисшими сиськами о лицо лейтенанта капитан милиции – возьми меня! Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой!
«Бля буду, не забуду этот блядский паровоз…» – крутилось в голове у опера.