— Не надо свистеть, денег не будет, да и какие у нас ценности? Решёта для веялок да две полулысых ковровых дорожки — подарок облрайсполкома правлению нового мокшанского товарищества. Хаты ещё нет, а ковры уже девать некуда! — Гошка привычно забрасывала оппонента ненужной информацией, заметив, что уже два десятка конников всё плотнее обступают повозку.

— Вы начальство, вам решать, но у вас в повозке кто-то стонет, надо бы осмотреть, а то Пётр Иванович мне голову оторвут, вы же на территории части, а я старший по должности сейчас, так что позвольте...

— Нет уж, товарищ Жучиндло, это вы позвольте! — Гошнаг уже всё поняла и продумала. Несомненно, что Булатов успел чем-то зацепить замкомандира, иначе бы тот не решился взять на себя организацию пьянки без разрешения полковника, хоть и не военное время, а трибуналом попахивает. Деньги, новое назначение, cтрах? Майор пойдёт на всё, а для такого, как Жучиндло, особист, прилетевший личным самолётом в захолустный сельский Тульский, казался богом, а Хакурате, как его ни титулуй, оставался всего лишь чиновником, пускай и уважаемым в народе. Сегодня он власть, а завтра придёт бумага с высокого верха, и поминай как звали. Напрямую броситься Жучиндло не рискнёт, Шахана Умаровича многие кавалеристы знали и по Мировой, и по Гражданской, и почти вся часть была на ногах, готовились к продолжению банкета — только в поле зрения по части на конях и пешком сновала пара сотен бойцов с младшими командирами.

Стоны из фургона действительно доносились, очевидно, что Елизавета начала приходить в себя после насильственного наркоза, и ветерок дул в горы, как и всегда по утрам, прямо в уши Жучиндло и его бойцов.

— Так мы к Петру Ивановичу и едем, в ту сторону кроме Тульского и нет ничего, разве не так? А это кот мой в повозке орёт, у него голос противный, не спорю, мы товарищу Булатову на праздник гостинцы везём от товарища Серго, тот сейчас в Кисловодске, как бы не испортились по жаре. Кто ответит за задержку, вы? — Талько намеренно говорила громко и отчётливо, что бы слышали бойцы за спиной слегка растерявшегося замкомандира полка. — Шахан Умарович, займите свое место в ордере, — прошипела Гошка в ухо Хакурате и дала мысленную команду першеронам.

Кавалеристов особенно не удивишь лошадиными трюками, но даже они открыли рты, когда два огромных чёрных коня, без поводьев и кнута, одновременно, как тени друг друга, шаг в шаг, тронулись с места, обратив на перегруженный фургон внимания не больше, чем на пустую бумажную коробку.

Как ни пытались конники славного Харупанского полка держать линию, но при виде чудовищных чужаков пятились, приседая на задние ноги.

Буцефал упёрся широченной грудью в голову кобыле Жучиндло, глухо заржал, ухватил огромной пастью с крупными белыми зубами, и отшвырнул лошадь, как тряпичную куклу. В табуне жесточайшая иерархия, и остальные, почувствовав доминирующего жеребца, бросились врассыпную от греха подальше.

— Ходу! Ходу, родненькие! — Гошка ловко забралась на облучок, через секунду уже пробралась в заднюю часть фургона и слегка приоткрыла полог.

Вся мужская троица скакала следом, прикрываясь на всякий случай лишними лошадьми, добытыми в боях у храма и в детском доме. Погони не было, но Талько не сомневалась, что она появится.

— Виктор Аполлинарьевич, у вас четверть часа, чтобы придумать способ, как отбить у Жучиндло охоту нас преследовать, а я Лизой займусь тут.

С дочкой Сацкой решилось быстро, ей влили полтора стакана коньяка разом, и головная боль пошла на убыль, щёки порозовели, дыхание выровнялось. Зинаида положила голову Лизы себе на колени и стала укачивать телефонистку, как маленькое дитя.

Раздав всем поручения, атаманша вернулась на облучок и взяла в руки вожжи, на лесной дороге мысленных команд не хватало. Минут через пять повозка свернула направо, проехала метров пятьдесят и остановилась на небольшой полянке, под прикрытием густого орешника.

— Вылезайте все, кроме Зинаиды с Лизой, будем помогать Виктору засеку устраивать, надеюсь, он уже что-то успел придумать.

— Да чего тут особенно думать? Гранат у нас штук шесть осталось, проволоки я в мастерской детского дома набрал, хотел расчалки на аэроплане подтянуть, но раз надо...

— Очень надо, отчим вам потом той проволоки от Майкопа хоть до Москвы отмотает. Надо так поставить, чтобы они, когда по нашим следам свернут, попали в огневой мешок, а мы с фургона и из-за кустов из ружей и пистолетов добавим.

— Красноармейцев не жалко? — Хакурате закурил и посмотрел на Гошнаг, уже зная ответ.

— Тех, кто нас убить желает?

— Он же вроде помочь хотел?

— Так хотел, что сразу нас в болото отправил? Тут я уже хорошо ориентируюсь, зря что ли уроки прогуливала? Это в город я не совалась, чтобы отцу не нажаловались. От части две дороги в Тульский, одна по шоссе, вторая по геодезической просеке, где мы с Равилем и Васькой труп участкового нашли. Обе по верхам небольших хребтов идут, а Жучара этот нас аккурат посередине направил, там через пару километров Медвежья балка с притоком, не перепрыгнуть, и от части пять вёрст, ничего слышно не будет. Вы в курсе должны быть, что полк на расформирование давно стоит, дорогое удовольствие для республики, сами же в Тульском райотдел милиции хотели под Касымова открыть, не так что ли? Кто пойдёт с Жучиндло — сам преступник, ибо выполняет преступный приказ, и хватит об этом.

— Всё сделал, ближайшие к нам гранаты на уровне того кустика с белыми цветочками.

— Болиголов это. Залегайте с Симой и с Ведявой слева, будете помогать им перезаряжать картечью уточницы. И смотрите, чтобы они отдачей кости не переломали. Прицельно не старайтесь, бейте на уровне груди, картечь снопом пойдёт. Василий двумя маузерами поможет. Хакурате с Тамарой и Зиной — справа, по два ствола возьмите. Без моей команды не стрелять!

— А ты где будешь?

— Тут и буду, — Талько постелила тряпку на кочку и уселась на землю, прикрыв тканью два взведённых маузера. — Тихо! Едут вроде. Не спеша, громко разговаривают, уверены, что мы в болото заехали. Это хорошо.

Действительно, через пару минут на боковой просеке показались двое кавалеристов, которые, увидев фургон и мирно сидящую неподалёку девочку в матросском костюмчике, разъехались в стороны, пропуская вперёд замкомчасти, пересевшего на другую кобылу и держащего наготове наган. За ним по двое на полянку стали вытягиваться остальные преследователи. Гошка боялась, что кто-то из конников раньше времени сойдет с просеки, и растяжки сработают не в полном объёме, но лошади под седоками были местные, обученные не тереться боками о колючие кусты и лианы, мгновенно вырастающие по краям любой расчищенной территории, лишь получив доступ к солнечному свету.

Рубеж куста болиголова был уже пройдён, надо было начинать.

— Что ж вы нас прямо в болото направили, товарищ командир? Все погибли лютой смертью, одна я и осталась.

— Не ври, вы все вместе свернули сюда, эта просека неезженая почти, следы чёткие, где остальные?

— Малину они собирают, Пётр Иванович очень эту ягоду любит, — Гошнаг махнула рукой куда-то сзади себя.

Вроде всё было по её сценарию, но Жучиндло не спускал пальца со спускового крючка, а эту дуэль необходимо было выиграть, без командира будет стократ легче. Гошка знала, что она быстрее, но её пистолеты были спрятаны под тряпицей.

— Так вы что, даже не изнасилуете даже перед смертью? Ну так совсем неинтересно. Я тебе совсем не нравлюсь, Санёк? — одной рукой Талько задрала подол юбки до пояса, а второй кинула берет вверх и в сторону противника.

Расчёт оказался верным, разнонаправленные мысли в голове Жучиндло на мгновение смешались и он потерял жизненно важное преимущество, за что немедленно и поплатился.

— Огонь! — прокричала Гошка, выхватив взведённый маузер и покатившись по траве.

Мало кто из кавалеристов успел даже дотянуться до своего оружия, уж больно безобидной выглядела добыча, а тут тишина лесной просеки наполнилась частыми хлопками пистолетных выстрелов, грохотом картечных залпов и взрывами гранат. Бой не продлился и минуты, и над лесом вновь повисла летняя тишина, прерывающаяся только конским ржанием и стонами раненых.

— Наши все целы?

— Целёхоньки вроде, только приглохли немного, и Ваське ворона на голову нагадила. Он думал, что осколком задело и мозг вытекать начал. Даже расстроился немного, что не геройское ранение, — Тамара не удержалась от колкости.

— Ничего, это к деньгам, пусть не размазывает, у нас по пути озерцо Улька будет, там искупаемся и приведём себя в порядок. Гранаты все взорвались, Виктор Аполлинарьевич?

— Так точно, я считал разрывы.

— Тогда пойдемте собирать оружие и документы. Ведява и Василий, покойников в кусты затащите, лошадей раненых добейте. Бойцов живых у них много осталось? Пусть те, кто поцелее, сделают слеги, положат остальных и свезут к болоту. Там раздеть всех догола, дать медикаментов половину от наших, пусть сидят там как жабы и ждут, когда их заберут. Голыми да босыми по лесу не набегаются. Лошадок пока себе заберём, дабы соблазна сбежать не было. В седельных сумках топоры поищите, я у них видела в Тульском, после Ульки до шоссе чащоба пару вёрст, конный проедет, а с фургоном сомнительно. За работу, у нас времени не так уж и много.




Верховья небольшой реки были сказочны даже для и без того красивейшей природы Адыгеи, не случайно в наше время там налепили свои дворцы сильные небольшого мира сего. Чистейшая прозрачная вода, чистый кедровый и лиственничный лес, нетронутые человеком субальпийские луга, покрытые цветочными коврами, — вид этого рая на земле заставил находящихся в фургоне раскрыть пологи, а умевшие держаться в седле перебрались на свободных лошадей и кружили вокруг повозки, которую першероны неспешно тянули покрытым мелкой каменистой осыпью берегом.

— Очень интересное расположение геологических пластов! — прибившийся к Талько временно амнистированный Янис прекрасно управлялся с лошадью и даже успевал делать заметки на листе бумаги. — По идее речка должна течь в обратную сторону, а она на северо-запад идёт!

Тут лес начал редеть, расступаться, а впереди показалась сияющая гладь самого озера.

— Да это что такое, чёрт побери! — гидрограф спрятал бумагу за пазухой, лягнул кобылу длинными ногами и помчался в голову группы.

Талько пришлось припуститься за Бриедисом, слегка напугав своих товарищей, любующихся окружающей красотой.

— Постой-ка! — Ведява прихватила Гошку за плечо, едва не свалив с лошади. — Ты здесь была раньше?

— На озере была пару раз, правда погода была плохая, а что?

— Тогда ничего не заметила и сейчас не замечаешь?

— Что я заметить должна? Красота, чистота, тишина. Сейчас искупаемся, лошадей напоим, сами перекусим — и в путь.

— Я бы в это озеро и палец не сунула, не то что купаться лезть. Обманное это место, пустое. Как будто кто голодный рот на землю бросил. Остановись и прислушайся.

— Так и не слышно никого, кроме нас.

— А я про что? Сейчас начало дня, хорошая погода, луг с цветами, лес рядом, а ты хоть одну пчёлку видишь? Хоть одну птичку слышишь? Давай левее возьмём, доберёмся до шоссе чумазыми, а там Белая течёт рядом, спокойно в ней ополоснёмся. Бережёного, как говорится...

— Ну со мной-то ничего не случилось, а я в Ульке морковку мыла, которую на школьном огороде нарвала себе и лошадке.

— По тебе нельзя судить, ты сама чёрту родня, простигосподи, что помянула, да и было в прошлом году небось, в этом-то морковь не созрела толком ещё. Тут в горах всё быстро меняется, сама лучше меня знаешь. Может, очкарик учёный что объяснит, где он, кстати?

— Да вперёд проскакал, я за ним ехала, а ты меня прихватила. Тормози обоз, и чтоб никто не спешивался и к воде близко не подходил! Маузер у тебя заряжен?

Между местом остановки и озером, представляющим сужающийся четырёхугольник метров триста длиной и шириной метров сто по ближней стороне, было тоже не больше полусотни саженей. Берег, по которому ускакал Бриедис, был практически плоским, в его неровностях могла если только кошка спрятаться, а не верзила на лошади, да и цветущий луг слева и спереди был ровен, как стол. Янис, хоть и поднаторел в экспедициях перемещаться верхом, за пару минут исчезнуть из вида на мухортой чужой кобыле явно не мог.

Бережок был выстлан мелким камушком, песок уносился водой во время дождей и разливов, отпечатков подков видно не было, как Гошка ни свешивалась из седла, подобно джигиту, играющему в кок-бору.

— Хватит своей попой худой семафорить, вон там что-то блестит у воды. Давай посмотрим — и назад, не нравится мне здесь, — Ведява стояла в стременах во весь рост и стволом пистолета указывала на что-то, сверкнувшее в лучах яркого солнца.

Талько соскочила с лошади и подбежала к урезу воды так быстро, что мокша и слова сказать не успела.

— Это очки его! Погнутые и в крови почему-то, — Гошка показывала находку, подняв руку и повернувшись к озеру спиной.

— Брось! Брось скорее и беги, дура! — Ведява бросила свою лошадь с места в галоп, протянула могучую руку, ухватила девушку за шиворот, бросила поперёк седла и пустилась наутёк.

— Ты что делаешь, больно ведь! Воротник вот от платья оторвала почти!

— Замолчи! Хочешь, чтобы я тебя у воды оставила? — Ведява так резко развернула лошадь, что та припала на задние ноги. — Смотри сама!

Ровная поверхность озерца бугрилась около берега, где только что стояла Талько, из воды показалась огромная плоская серая туша в блестящих чёрно-коричневых пятнах. Ни глаз, ни рта у чудовища не было видно, но спереди высунулось отвратительное щупальце толщиной с человеческую ногу и раздваивающееся на конце отвратительной клешнёй. Монстр волнообразно колыхнулся, продвигая своё желеобразное тело на сушу, дотянулся до застывшей лошади Талько и потащил её в воду, как детскую деревянную игрушку.

— Тихо, тихо! Убери пистолет, этой пукалкой ты ничего не сделаешь, только его внимание на себя обратишь. Так-то оно сытое должно быть, после двух лошадей и очкарика, а там кто знает, может быть оно их в какую нору затаскивает, впрок. Поехали отсюда, пока ещё какая нечисть не вылезла. Потом вернёмся с какой-нибудь миной или торпедой, ты же брала у соседей в Шунтуке своём, когда банду Ащеулова с Чёртового Пальца выкуривала, можем повторить...

— Что там было? Кто это из воды вылезал? Куда Янис делся? — оставшиеся у фургона забросали вернувшихся вопросами.

— Было, да сплыло. Рыба это редкая, гигантский калкан называется. Вроде камбалы. А Бриедис сбежал. То ли калкана, то ли следствия испугался. Да и чёрт с ним, он безоружный, много вреда не причинит — или нашим попадётся, или медведям, как уж повезёт, — врала Гошка, чтобы не напугать товарищей.

— Опять медведи! Мне теперь всю оставшуюся жизнь с этой погадкой на голове ходить? — Василий Константинович хотел почесать макушку, но вовремя спохватился и отдёрнул руку.

— Мне теперь всех медведей поубивать или побрить тебя налысо? — Гошнаг достала штык и подышала на блестящее лезвие, а хихикающая на свой манер Галинка протянула брату косынку.

— Потерпи, Вася, за тем лесом шоссе и река, езжайте с Виктором, отметьте зарубками дорогу для фургона, топорики с собой возьмите, а мы медленно поедем, бричка уже на ладан дышит.

— Я лучше шашку возьму из тех, что у конников в лесу отобрали, можно?

— Бери, бери, только лётчика нашего с медведем не перепутай и не заруби ненароком.

— Да ну тебя с подковырками твоими! — рыжий пустился в галоп через цветущее поле, следом за ним отправился и улыбающийся авиатор.

— Мне-то сказок не рассказывай! — Тамара тихонько обратилась к Гошке, пока остальные размещались в фургоне. — Я калкана не видала, что ли? В самом большом на рынке килограмм двадцать от силы, и в реки далеко не заходит, это же морская рыба, а эта тварь с грузовик размером и лошадьми питается, как птица мухами.

— Не спрашивай у меня о том, чего я сама не знаю. Когда у нас в Шунтуке геологи гостили, один из них рассказывал, что когда большой материк раскалывался и дно океанов поднималось целыми огромными кусками, то могли и древние животные на этих кусках уцелеть и дожить до наших дней в малодоступных местах. Впрочем, они все выпивши прилично были, геологи-то. Никель нашли в окрестностях, вот и праздновали. Ты пока молчи, с Булатовым разделаемся, потом и до чертовщины этой руки дойдут. Касымов что-нибудь придумает, земля-то к Тульскому району относится теперь. Интересно, получилось у них что с Бомбаной? Бери Серафиму и дядю Шахана, садитесь сзади с оружием, смотрите за всем, я спереди на облучке поеду.

— А правда, что отец собирается меня убить? — Елизавета уже продышалась чистым воздухом и пришла в себя. — Или это Зина вам нафантазировала с пьяных глаз? Я знаю, что физически он мне не отец, но никто другой так не заботился обо мне. Не верю, чтобы он хотел мне зла.

Меньше всего Талько хотела бы сейчас каких-то подобных разговоров, но командирское положение обязывало, как и необходимость объяснения такого внезапного и продуманного похищения. Смущал её собственный детский костюм и то, что Лиза на три года старше.

— Мне трудно ответить тебе подробно — всего ничего прошло, как связалась с вашей семьёй, и то, что узнала, мне не нравится, уж извини. Ладно там политическая борьба, казнокрадство и издевательство над супругой, но спать со своей маленькой дочкой, пусть и не родной, это уже ни в какие ворота. Я сама безотцовщина, но представить такого близко не могу.

— О том, что он не родной мне, я узнала недавно, и отец всегда воспитывал меня как родную, рассказывая, что мы моавитяне, и род наш идёт от самого Лота, ближайшего родственника самого Авраама, а так как моя мать не могла больше иметь детей, то я должна стать продолжательницей рода моавитов. Я сама прочла в библии про дочерей Лота, они принесли ему сыновей, и те основали два великих государства, Моав и Аммон.

— Врёт он! — неожиданно встряла молчавшая до этого Зинаида Павловна. — Это у него детей не может быть! Он в юности, совсем молодым офицером, был в Китае, сопровождал дипломатов наших. Не знаю, по какой надобности он залез в горы Тибета возле Лхасы, но попал там в снежный завал и замёрз. Китайцы его нашли, отогрели и долго лечили, но недолечили. Так-то всё работает исправно, а семя мёртвое. Видимо, задевало это его сильно, он меня к врачу известному возил в Киев, и тот сказал, что я бездетна от рождения, денег дал, наверно. Мы и не пользовались ничем никогда, кто ж знал, что де Жюи попадётся на пути?

Я тебя тяжело родила, чуть не умерла родами. Выжила, но поставили вторичное бесплодие. Павел даже обрадовался, что родилась девочка. Девочки более послушны, легче воспитываются в чужих семьях, вот и отдали тебя его родственницам, и я не знаю, правда ли про моавов и прочих саддукеев. Пробовала читать, но каждый раз путалась в этих еврейских премудростях.

— Лес уже рядом, будет ещё время обсудить, кто кого породил и зачем. Одно скажу: ты, Лиза, передавала отцу всю информацию о телефонных звонках руководителей республики. Наверно, Пётр Иванович тебе говорил, что так ты помогаешь большевикам, но это очередная ложь, и твои показания смертельно опасны для него, а людская кровь для Булатова речная водица. Вылезайте все из брички, дальше лошадей в поводу поведём через лес. Где там наши разведчики?

В ответ из леса, совсем неподалёку, донёсся истошный крик Василия Константиновича и протяжное лошадиное ржание.

— Неужто и впрямь медведя повстречал? — Ведява шагнула вперёд и начала засучивать рукава халата.



Болиголов


Кок-бору. Название азиатское, но на Кавказе тоже популярно было, пока лошадей не истребили в массе


Девушка просто красивая, а так-то калкан покрупнее бывает


Калкан


Лот с лочерьми. Рубенс


Ой, Лот здесь, у Эйтевала. Поразрисуют все стены, понимаешь...