Я написал свой первый роман и начал его со строчки:
Я убил человека.
Потом я написал свой второй роман и тоже начал его со строчки:
Я убил человека.
Потом я написал свой третий роман и начал его со строчки:
Я убил человека.
И так целых десять лет я писал в год по три романа и начинал их со строчки:
Я убил человека.
Потом я пришел в издательство и в издательство сказали, что все романы надо начинать со строчки:
- Девушка, а можно с Вами познакомиться!
- Но я же Достоевскому подражал, у меня, как у Раскольникова, концепция!
- Это не современно! Пиши, как мы говорим! – сказали в издательстве.
И я стал каждый год писать по три романа, которые начинались со строчки:
- Девушка, а можно с Вами познакомиться?
На этот раз в издательстве опубликовали все мои романы миллионными тиражами и я по тиражам догнал и обогнал Ленина, Маркса и других писак, начинающих свои романы со строчки: Я убил человека.
Издательство оказалось право.
Мои романы стали бестселлерами, а я – знаменитым писателем. Но со временем я начал понимать, что не все в жизни должно начинаться с фразы "Девушка, а можно с Вами познакомиться?". Я стал чувствовать, что моя концепция и мое видение мира не находят отражения в моих произведениях. Я стал уставать от того, что мои романы превращаются в серию повторений и стереотипов.

И тогда я решил изменить свой стиль. Я стал писать не о том, что требует рынок, а о том, что действительно важно для меня. Я начал экспериментировать с формой и содержанием, играть со словами и образами. И я понял, что настоящее искусство – это свобода выражения и самовыражения.

Сегодня я – автор нескольких культовых произведений, которые не похожи ни на что другое. Мои книги не начинаются ни со строчки "Девушка, а можно с Вами познакомиться?", ни со строчки: «Я убил человека», но они вызывают у читателей настоящие эмоции и чувства. Я понял, что правильное издательство – это те, кто верит в тебя и твои идеи, а не те, кто диктует правила и требует соответствовать примитивным установкам и стереотипам.