Все мы в децтве играле в вайнушки. Это такая песдатая игра, группа малалетних караедов делиццо на две каманды и бегает по акруге с игрушечныме афтаматаме и пистолетами. Весило очинь типо. Я не исключение и тоже играл в эту шнягу. Ахули, малой был, курить, пить, драчить и ебатсо ещё не умел, а энергия уже требовала выхода. Некатарые индивиды (как правило с длинныме валасами) и ва взрослам састаянии играют в падобную хуйню – это толкинисты-старообрядцы-огнепоклонники и прочие змеееды-ролевеки. Но не об них речь.

Играл я в вайнушки со сваими друзьяме в диревне у бабушки. На летних школьных каникулах. Было нам тогда лет по семь или восемь. Компания большая была. Как обычно поделились на команды – немцы и портизаны… Портизаны типо прятались в лесу, а немцы их ловиле и пиздели. Вот. Миня отправили к портизанам, так как я был помладше остальных… К портизанам ваще отправляли всех, кто был младше и лохов из числа старшых. Ну чтобы по ходу игры эти самые портизаны не могли дать песды противнику. А то страшым-немцам играть не интересно было бы. Вот.

Играле мы в железнодорожной посадке – для нас это был ниибаццо лес. И пох на то, что там калолись месные наркаманы и ебали месных же шалаф. Ва время игры посадка превращялась для нас в милитаризованную зону и ниибёт. Ахота на бизонав нах!

В этот раз са мной в числе партизанав было ещё двое таких же как я малалеток и двое «старых» лахов, аднаво из каторых звали Славег. Это был ниибаццо примечательный камрат – таким мог быть сын у доктора Моро и Робинзона Крузо. Насмотревшысь передач «Человек из Буша» про выжывание в Африке, Славег в сваё время едва не палучил заворот кишок, когда нажрался какой-то хуиты на памойке. Как щяс помню, он жрал и приговаривал: «Я па телику видел, это можно есть». Про то как он облился бензином и паджог себя это отдельная история. Вобщем этот человег в прямом смысле начал жечь с малых бля лет. Думаю не стоит гаварить, что в нашем кругу он считался ебанатом и лахом и играли с ним мы толька для таво, чтобы тупо паржать с его чюдачеств.

И, как я уже гаварил, это чюдо оказалось са мной в одной каманде. Бляяя…
- Славег, иди нахуй атсюда, я здесь прячюсь, - гаварил я ему, залезая на дерево.
- Я тоже с табой, вместе убежым если что… - возражал Славег.
- Бля, кароста, ты прятаццо не умееш!
- Нас здесь нинайдут…

    Нашли бля. Съебаццо не удалось. Да мы и не пытались – у аднаво из «немцев» был самадельный кнут, каторый он любил пускать в дело. Хули тут расказывать, с дерева нас струсили, слегка по-деццки напиздили и начали вершыть трибунал бля. Меня типо как малалетку отправили в так называемый концлагерь (загон для гусей возле дома одного из «немцеф»), а Славега было решено судить на месте. Меня они ссали судить – я бы сваей мамке рассказал и им был бы пиздец. Я им об этом прямо так и сказал и судить они меня не стали. Вот. Суд над Славегом был быстрым и жэстоким – его привязали к ствалу дерева алюминивой проволокой, абхаркали и ушли.

    Уже начинался вечер, когда нас по одному стали загонять домой. Усталые и навоевавшыеся, мы разбредались в разные стороны. Придя домой и получив от мамки па жопе за вымазанные в гусинам гавне кеды, я пашол на кухню ужынать. Заебись. Но не всё было так харашо как казалось – через полчаса раздался стук в дверь. Это была мама Славега.

- Вадим, ты не видел Славега? Не знаешь где он? – спрасила она меня.
- Не, тёть Свет, не видел. –спиздел я и поебашыл бегом к старшым посанам.

Выяснилось, что они тоже не знают где Славег. И не удивительно, ведь паследний раз они его видели когда привязывали к дереву провалакай… «Ёбанарот»-падумали мы и пашли отвязывать ваеннапленнава Славега. Тока я не ходил, ссал, так как было уже тимно. Даже старшые посаны пошли его отвязывать с топором. Страшно. Каково было Славегу пять часоф сидеть под деревом в тимнате среди деревьеф и наркаманав мы так и не узнали. Как только его отвизали, Славег завыл и пабежал жаловаццо маме, изза чиво мы все патом палучили пездюлей.. Вот такой он, Славег, был пидар…