С утра я напивался и лакал где-то семь – восемь раз, ну до десяти, за всю карьеру выпивона, а потом зась, ни-ни, только после 17.30. Не наше это, не славянское, утром пить, мы же не алеуты, на ступеньку выше находимся, ё моё.  Если утром выпьешь, всё равно куда-нибудь всунешься: то гальку собираешь восемь часов,  то комиссию провожаешь, а в результате оказываешься целующимся с девушкой на полу в отеле, а то в Швейцарии в сауну попадаешь. Ну, будь я трезвый и адекватный, чтоб я в баню пошёл? Боже, упаси.

Я мылся всего один раз в сауне, а тут накатил виски в швейцарской конфедерации  и вместо того, чтобы самолеты обслуживать, черт меня в сандуны понёс. Это второй раз, первый раз в институте. Воды в общаге месяц не было, так я терпел, терпел и сломался, уже грязь начала по пузу кататься, рубль заплатил, и попарился. Ну, его к черту такое «попарился», чуть сердце не выскочило  (слава богу, я тогда спиртное ещё употреблял). Я бы десять рублей заплатил в фонд мира, только бы меня оставили немытым. Ну, алкоголь есть алкоголь, и я пошел к швейцарцам в сауну, чтобы сравнить русскую баню (где я один раз был) и финскую. Тут есть два момента: положительный и отрицательный, но если водочная заправка уже в крови, то позитивные моменты легко меняются местами с негативными.  Если бы я не напился было бы стрёмно хуй показывать, к тому же он встал бы, а так, наклюкавшись, и не стрёмно, и хуй на пол шестого висит (у меня или секс, или выпивка). Класс! Во-первых, не надо записываться как у нас, и во-вторых: мужики и бабы одновременно моются (и даже старухи и дети), Европа, бля.  Это положительные моменты. И отрицательные. Первое: берут 40 франков в час (а это 25 долларов, литровую бутылку виски можно купить). Второе: запутаться можно в сауне, какие-то турникеты, пропуски и кабинки. Третье: бабушка, божий одуванчик, ходит между рядами и пытается полотенце поменять  (каждые десять минут). И последнее: везде чистота и гигиена, она слишком на высоком уровне, аж блевануть охота.

Да, с русской баней не сравнится. У нас хоть грязь, но замечательно. Где замызганные стены, покрытые струпьями (хуже, чем в нашем общежитии), где тазики, которые в русской бане называют «шайками», где пьяные мужики или ещё догоняющиеся, а? Где это всё? Только пар, хоть в сауне, хоть в бане, а я его тереть не могу, он опасен для здоровья (современные исследования показали), от него сердце выпрыгивает. Я больше в баню ни ногой, ни рукой, пусть те ходят, у кого железное здоровье, а я лучше водки выпью литр, чем в баню или в сауну сунусь (какая хер разница), здоровье дороже.                         

Когда молодой я был, меня всё время с девушкой путали, уже невозможно было куда-то зайти, чтобы с девчонкой не спутали, начиная от трамвая и троллейбуса и кончая метро, каждый день. Сначала меня это возмущало и выводило из себя, а потом я привык, даже в тайне льстило, мордашка красивая, выгляжу как иконка и волосы длинные, шелковистые, пока не выпали. Жопа узкая, грудь широкая, худой (70 килограмм), при прохождении комиссии пальцами левой руки я 90 килограмм выжимал, а меня в девушки записали, но я не жалуюсь.

А потом волосы стали выпадать и я стал пить всё больше и больше. Толи я неотразимый был в те времена, толи умел слушать аккуратно и внимательно (особенно в подпитии), толи на какого-то знакомого был похож, но все алкаши, бездомные и бомжи делились со мной своими историями. И я, конечно, выслушивал, интеллигентный был, никого не посылал, воспитание сказывалось. 

Я люблю выпивать с алеутами, с евреями, с украинцами, с ненцами и с немцами, особенно с двумя последними.  Пьют мало, едят тоже. Одни из природной европейской скромности, другие потому, что из Сибири, а как наклюкаются, начинают песни орать: «Ах, мой милый августин, августин, августин» или «Хазмадулы, ой хазмадилы». Но с кем я не люблю выпивать, так это с цыганами, после того, как в Сараево, одна мамаша-цыганка сунула плачущему пятилетнему цыганёнку чужой бычок  (бомжи, откуда у них деньги на «Дрину»).  Я, конечно, был выпимши и радость во мне во всю гуляла, но это меня ненашутку возмутило, взыграло чувство законной справедливости.  Увещевал без мата, культурно, но лучше я этого не делал. Раскрыла, курва, свой хавальник и давай десять минут меня охаивать на незнакомом языке смеси ромского, великосербского и полумадьярского. Ну, я плюнул и ушел,  но обиду затаил, теперь у меня цыгане во всем виноваты, даже если они здесь ни при чём. Ну, натура такая.

Представителя цыганской орды я тот час же узнаю, по морде лица или по отсутствию желания работать. В Европе десять миллионов ромэев, и не один не трудится, не работает, ну, я уже не говорю о скрипках, о гитарах или гармошках. Это каждый цыган умеет, но я это работой не считаю, баловство одно. Все торгуют  ширкой и косяками, хоть умеешь на скрипке играть, хоть не умеешь, продавать что-то незаконное это у них в крови. А считают себя потомками римлян, мама дорогая, ни чего себе, трех слов связать не могут, а туда же. Да, если бы римляне поднялись из могил, в частности Юлий Цезарь, то они бы второй раз померли (от стыда за цыган).

          Продолжение следует.