Я родился на улице Космонавтов. Вернее, мог бы родиться в роддоме номер 7 на этой улице, но там обнаружился золотистый стафилококк, и поэтому я родился в роддоме номер 5 на улице маршала Черняховского. Но рос-то я все же на улице Космонавтов 18, квартира 41. Этот адрес, словно мантру, я знал наизусть с самого раннего детства. Наверное потому, что его часто повторяла моя мама, ведя междугородние переговоры по телефону:


Девушка, соедините, пожалуйста, в кредит, Космонавтов 18, квартира 41!


    В соседнем доме, который фасадом выходил прямо на улицу, был расположен овощной магазин, где можно было выпить вкусный мандариновый, гранатовый, яблочный, а при их отсутствии, томатный или березовый сок. А так же другие магазины и “Дом быта” с парикмахерской, прачечной, различными ремонтными мастерскими и разными организациями для облегчения быта обитателей “Черемушек”. И вот с задней стороны “Дома быта” находились контейнеры, куда выбрасывали мусор. Это и было любимое место наших собраний, потому что на мусорнике можно было найти практически все что угодно для веселых игр. Там можно было обнаружить, к примеру, старый дырявый матрас, и долго прыгать на нем, как на батуте. Или там вдруг образовывалась огромная яма, полная осенних листьев, в которую можно было весело нырять, и сухие листья приятно пружинили. Да и вообще, там бывало много чего интересного.


    Когда по телевизору показали фильм “Айвенго”, то тогда наши находки на мусорнике обрели новый смысл. Все принялись мастерить себе различное вооружение и доспехи: мечи, щиты, шлемы, а так же луки со стрелами, чтобы затем устроить рыцарский турнир. А после турнира вся толпа собиралась идти на бой с соседним двором, где тоже принялись ковать мечи и тренировались стрелять из луков.


    Тогда я был еще совсем мелким, лет пяти-шести, и мастерить ничего не умел. Вдобавок, старшие товарищи сообщили, что стрелять из лука мне еще рано, мол, руки не заточены еще. Поэтому вариантов вооружиться у меня было немного. Я побежал домой и сообщил папе:


Папа, мне нужен меч!


Папа резонно заметил: 


У тебя там в игрушках есть и меч, и щит, и шлем.


    Я не стал спорить с папой и пошел рыться в своих игрушках. Нашел пластмассовые детские совсем игрушечные меч, щит и шлем и даже не стал их надевать. Потому что понял: если я приду в таких доспехах на турнир, то меня не просто засмеют, а хуже того, со мной никто не будет не только драться, но и вообще иметь какое-либо дело. Мне нужны были рыцарские доспехи! Так я и сообщил папе.


    Папа, недолго думая, соорудил меч из палки от перил разломанной мною ранее детской кроватки. Палка была весьма увесистая, с одинаково тупыми концами. Чтобы глаз никому не выколоть, - так объяснил отец. Для большей безопасности он пожертвовал пластмассовой крышкой от банки и, проделав в ней дырку ножом, насадил ее на палку от перил, таким образом соорудив гарду, а затем торжественно протянул мне:


Вот твой меч! Хотя, это, скорее, шпага. - задумчиво произнес он, как-будто сомневаясь: а не рановато ли мне быть рыцарем?


    Шпага, конечно, меня тоже не очень воодушевляла. Мода на шпаги уже прошла после того, как по телевизору показывали “Трех мушкетеров”. Тогда все дети вырезали себе из серой оберточной бумаги мушкетерские накидки с крестом на животе и мастерили шпаги из обрезков вагонки или тонких веток. Все эти материалы, кроме веток, были найдены, конечно, на мусорке. Такие шпаги были тонкими и быстро ломались, а мушкетерские накидки рвались еще быстрее. Говоря прямо: в наших глазах шпаги ничего не стоили против старого доброго двуручного меча.


  Однако, рассудив, что моя шпага с пластмассовой крышкой от банки не сломается, я побежал махать ею перед пацанами.


    Когда я прибежал в наш клуб, то-есть, на мусорник, то там уже расселись два пацана постарше и один пацан моего возраста, которые принялись потешаться надо мной и моей шпагой. Потому что, как я уже говорил, мода на шпаги и мушкетеров уже прошла.


    Я-то понимал, что мой меч выглядит не лучшим образом, и сам я был тогда мелковат, но я никак не мог простить насмешек, особенно над моей шпагой. Поэтому я немедленно, по старой доброй традиции, вызвал каждого из них на дуэль. Однако насмешники отказались на том основании, что я, мол, еще совсем мал, и с такой как я шмакодявкой драться никто не будет. И, потом, их мечи были еще не готовы к поединку. При этом они вовсе не мастерили мечей, а нагло сидели на бетонном парапете, продолжая при этом меня стебать и зубоскалить. Далее им этого показалось мало, и они принялись звать пацанов постарше, чтобы те тоже посмеялись надо мной и, особенно, над моей шпагой.


    Такого я вынести не мог, и, угрюмо наклонив голову, отошел в сторону в раздумьях: как же мне быть, если мои ближайшие соседи и, вдобавок, почти ровесники, столь нагло потешаются надо мной и, даже не соглашаются сойтись со мной в честном поединке, чтобы я мог отстоять свою честь?


    Тем временем, мой понурившийся взгляд наткнулся на большую кучу полужидкого собачьего говна. Вот на том самом месте меня и осенило! Недолго думая, я воткнул свою шпагу в говно и покрутил ею, чтобы намотать побольше, а затем побежал обратно к насмешникам с криком:


Ага, зассали со мной драться? Тогда вот, получайте, суки! - тут я от души взмахнул  в воздухе своей шпагой.


    Коричневые брызги и сгустки полетели по широкой дуге и знатно забрызгали всю троицу. Мои враги бросились врассыпную. Им уже было вовсе не до смеха, наоборот, они с позорными воплями бежали прочь с поля битвы. Самый младший Веник с плачем и ревом помчался домой отмываться и жаловаться маме, а двое постарше понеслись прятаться за деревьями.


    Завидев, что враг бежит, я принялся преследовать их, размахивая своей шпагой с небывалой отвагой, но так, чтобы самому не забрызгаться. Сообразив, что я буду преследовать их до полной победы, насмешники разбежались по домам. Самого старшего наглеца я гнал до самых его дверей, чтобы у него и мысли больше не осталось потешаться надо мной и моей шпагой.


    Так я выиграл свой первый поединок против сразу трех противников. Вдобавок, им досталось и от родителей, когда они пришли домой покрытые собачьим дерьмом. Поэтому они затаили на меня злобу. Однако, я был крайне воодушевлен успехом и верой в свою шпагу, и совершенно не думал о том, что мои свежеиспеченные враги посмеют бросить мне вызов или будут мстить исподтишка.


    Через некоторое время, насмотревшись фильмов о войне, которые часто крутили по ТВ, мы с моим старшим другом Дюлей вышли погулять и покататься по двору на танке. Танк наш был сделан из большой картонной коробки, найденной, естественно, на мусорнике. Так вот в этой большой картонке мы перекатывались друг через друга, подражая ходу гусениц, таким образом медленно но верно перемещая наш танк. 


    Внезапно мы ощутили, что танк находится под огнем противника. Командир танка Дюля отважно высунул голову через аварийный люк и доложил, словно по рации, что это мои недавние недруги Богомол, Веник и Кузя, обстреливали нас камнями и каштанами, прячась за деревьями. Мы с Дюлей решили не вылезать наружу, так как в танке снаряды врага были для нас не опасны.


    Однако, вся троица воспользовалась нашим замешательством, и перешла в наступление. Они подбежали к танку и принялись больно пинать нас ногами через картонные стенки. Нам сильно досталось, особенно Дюле, потому что он пытался несколько раз покинуть нашу боевую машину, но, хорошенько получив ногами по незащищенной голове, снова прятался под картонную броню. Пинали нас долго и упорно, и я даже тихо плакал от боли и бессилия.


    Поплакав, мы с Дюлей вылезли из помятого и пришедшего в негодность танка и принялись держать военный совет: как нам поступить с обидчиками? Я крепко стоял за то, чтобы пиздить всех троих до тех пор, пока не попросят пощады и пообещают никогда нас больше не обижать. А если не сдержат слова и опять обидят, то снова пиздить их так, чтобы больше неповадно было. Миротворец Дюля мстить отказался, чтобы прервать цепь вендетты. Поэтому я решил действовать в одиночку.


    Первым из троицы моих врагов я выловил Веника. Он был моим ровесником и жил прямо напротив меня. На следующий день выходя на улицу, я столкнулся с ним нос к носу на лестничной площадке. Я налетел на него и принялся метелить руками и ногами, и тузил его до тех пор, пока он в слезах не закатился обратно к себе домой. Так я поступал с ним еще несколько раз, пока он вообще не перестал показывать свой ехидный наглый нос на улицу.


    Богомол жил в соседней парадной. Он был на несколько лет старше и гораздо крупнее меня. Он уже учился во втором классе, а я был еще в детском саду. И я прекрасно понимал, что голыми руками мне будет трудно с ним справиться. А тут как раз у нас в доме рабочие смолили крышу, поэтому я взял свежую палку от разломанной детской кроватки взамен той говняной, которую я выбросил, и сунув эту палку в бочку с горячим гудроном, крутил ею, пока на конце не образовался шар из смолы. Когда шар высох, я намотал на него еще много слоев смолы, чтобы получить шар потолще. Таким образом я сделал себе булаву.


    С этой булавой я подошел к Богомолу и с размаху врезал ему по плечу, а потом по голени. Богомол рухнул как подкошенный и, держась за ушибленное место, катался на спине по земле и визжал от боли. Стоя над поверженным врагом, я несколько раз спросил, будет ли еще он меня обижать, или ему надо дать добавки булавой? Богомол поклялся мамой больше никогда меня не обижать, и я тоже сказал, что больше не буду бить ни его, ни его друга Веника.


    Третий пинатель нашего танка Кузя жил в соседнем дворе, куда одному соваться было неразумно, потому что там можно было легко отхватить неслабых люлей. Поэтому я рассчитывал добраться до него во время боя стенка на стенку, который все откладывался, потому что доспехи были готовы еще не у всех участников. А мне так не терпелось поскорее выйти на настоящий бой, ну или хотя бы, на турнир, чтобы продемонстрировать всем свою доблесть и заодно от души навалять булавой Кузе!


    У меня уже был готов добрый двуручный меч, который папа выковал из старой вагонки. А также крепкий овальный щит с двумя слегка растягивающимися ручками, отрезанными от старых дедушкиных подтяжек для штанов. Щит из толстой фанеры выпилил лобзиком и приделал к нему ручки тоже папа. Вдобавок, на случай, если меч не выдержит нагрузки и сломается, за поясом у меня торчала собственноручно изготовленная и проверенная в бою булава. Вот с таким снаряжением я прогуливался по двору, время от времени вступая в тренировочный поединок с друзьями и соседями.


  Наконец, долгожданный день боя наступил! Во дворе собралась толпа детей с различным самодельным вооружением. Некоторые даже умудрились найти на мусорке металлические доспехи. Например, мятую крышку от большой алюминиевой кастрюли с надписью “Отходы”, которая служила прекрасным щитом, а голову защищал большой облезлый друшлаг с резинкой под подбородком, чтобы не потерять каску в пылу битвы.


  Все были радостно возбуждены, жаждали боя и славы, и многие неудоумевали, кого же мы ждем и почему прямо сейчас не идем громить воинство с соседнего двора? А ждали мы Муню, нашего предводителя, который у себя дома поспешно доделывал доспех.


  Потренировавшись друг на друге и постреляв из луков по мишеням, мы вдруг увидели, что из нашего подъезда вышел сказочный рыцарь в полном вооружении. У него были настоящие латы, полный доспех, защищающий от головы до пят, а так же шлем с плюмажем из перьев и поднимающимся забралом, щит с гербом и резной двуручный меч. Все доспехи были сделаны из дерева с пенопластом и скреплены проволокой, но выглядели совершенно как настоящие, которые я видел в музее. Правда, обут он был не в железные рыцарские боты, а в обычные кеды.


  Это Муня наконец-то доделал свой доспех и, наконец, вышел к нам, чтобы повести нас на подвиги. С таким предводителем мы радостно и дружно повалили в соседний двор, считая, что победа у нас уже в кармане.


    В чужом дворе были личные враги не только у меня, но и у многих других. Поэтому мы налетели на них, и принялись теснить к гаражам. Впереди героически сражался Муня, практически неуязвимый в своих волшебных доспехах, от которых отскакивали вражеские стрелы. Вообще, наше воинство было вооружено лучше противника, потому что в нашем дворе был мусорник “Дома быта”, а у них не было такого волшебного рога изобилия, а была обычная беспонтовая дворовая помойка.


    Бой явно складывался в нашу пользу и часть вражеского воинства нам удалось рассеять, а другую часть загнать в щели между гаражами. Я искал среди врагов Кузю, чтобы отплатить ему за уничтоженный танк и наши с Дюлей горькие слезы, а тем временем Муня сошелся в схватке с их вождем на крыше гаража, и мы даже остановили бой, чтобы понаблюдать за этим великолепным поединком. Муня рубил его мечом, а его противник отступал и защищался щитом от града ударов, пока неожиданно не оступился и не ёбнулся с гаража.


    Дальше события развивались очень стремительно. Упавший главарь сильно ударился, очень разозлился на Муню и пришел в неистовое бешенство. Он схватил здоровенный булыжник и с диким воплем запустил снаряд в нашего предводителя, стоящего в позе триумфатора на крыше гаража. Против прилетевшего точно в нагрудник главного орудия пролетариата оказался бессилен даже настоящий пенопластовый доспех! На наших глазах Муню приподняло в воздух и он камнем рухнул с крыши гаража вниз.


    На этом бой был окончен. Тяжелораненого Муню пришлось нести домой на руках. А мы потом еще долго обсуждали наши подвиги, и рассказывали тем, кто пропустил схватку, как Муня, героически сражаясь за честь нашего двора, получил в грудак “муныком”.