Я вам расскажу страшную историю, свидетелем которой стал в децтве. Я хранил ее в тайне и типа никому не рассказывал, потому что это был мой большой сикрет.
Но теперь, я ее расскажу, и вы поймете, какой я был героический мальчиг.

Итак, черти, слушайте зловещую историю, которая произошла со мной в зоопарке!


Когда я был маленьким задротом и ходил  в нелепых синих шортах одетых поверх  коричневых колгот, мама с папой часто меня брали в зоопарк. Ни то чтобы я очинь любил смотреть на животных, просто зверосад был близко от дома и ленивые родители чуть ни каждые выхадные тащили меня туда зырить всякую срущуюся и жующую поеботу в мехах и копытах. Лучше бы мы жили у музея Совецкой армии, я бы по танкам  каждый день лазал. Танки я люблю, што пиздец.

В общем, в ту субботу, как и каждую предыдущую, мы пошли с мамой и папой в зверосад.
Мама как обычно дошла до дюьимой лужи и принялась втыкать в лебедей, тупо слоняющихся по пруду в поисках жратвы, папа просто ждал когда можно будет пойти и нормально бухнуть че-нибудь, а я по обыкновению, развел родителей на мороженое и потащил их к обезиаянам и змеям. Больше, по моему глубокому убеждению, в этом зоосаде смотреть было нечего.
В змеевнике, по научному - террариум, я любил играть в гляделки с мерской тварью по фамилии нильский аллигатор. Это был кракодил и всегда когда бы я не приходил, он стоял в одной позе в грязном корыте и, не моргая втыкал в стекло. Я подходил к аквариуму, присланялся к стеклу и глядел на это чудо природы. Так я залипал минут десять, тщетно ожидая, когда же риптилия подаст признак жизни.
После, я шел зырить анаконду. Та тоже как правило валялась трупом в своем загончике, но пару раз я видел, как она пыталась перевенуццо с жепы на живот или че там у нее есть, а еще вадила жалом по щекам.

В обезьяннике, напротиф – жизнь била ключом. В большом сарае поделенном на маленькие клетки, резвились обезианы, а в коридоре, резвились дети, тыкая в обезиан пальцем и уссываясь от хохота. Я тоже уссывался, особенно над большой коричневой обезианой – орангутаном. Около ее клетки вообще больше всего народу стояло и все уссывались, не уссывалась только сама обезиана, грусно взирая на малолетних защекнофф.
 
На этом программа в мире животных, обычно падходила к канцу. Еще оставалась непросмотренной лама, которую маме каждый раз хотелось увидеть, но утомленный папа обычно отказывал:
- Лама – на хуй. Ребенку пора обедать.
Протифф этого аргумента никакая мама конечно не могла возразить и мы шли обедать в месную достопримичательность – чибуренчную.
Папа покупал корыто чибуреков, брал для меня с мамой лимонаду, а себе пифка. И начинался обычный субботний жор. Вокруг нас тоже сидели родители со своими спиногрызами и тоже жрали чибуреки и втыкали за окно, откуда виднилсь вольеры со сланами – на мой взгляд самыми тупыми скатинами. Как можно с таким фантастически габаритным иблом сидеть в загоничике до старости лет, пока бивни из пасти не выпадут? Терпилы, ептыть!

Я быстро сожрал свой чебурек и отпросился еще немного погулять, пока папа пил пиво.
И вот, пошароебясь вокруг клеток с хищниками, я  забрел в дальние дебри зоопарка и увидел большой вольер с надписью: «тапир». Я никогда раньше не видел тапира, и мне стало интересно, че это за животное такое. Походил я вдоль барьера, позырил, но никакого тапира не увидел. Вообще ничего не увидел, только голубей.
«Можит, эти тупездни галубей тапирами зовут?» - подумал я и решил уже вернуца как вдруг (о, это таинственное слово!), мое внимание привлек таинственный сарайчик в глабине загона с полуоткрытой дверцой.
Решив, что тапир живет там, а гуляет ночью, я заглянул в сарай. Внутри оказался обычный хлев, какой был  у моей бабки в деревне, только пустой. Несколько загонов, корыта с хавкой, говно -  все как обычно, только никого не было. В полутьме сарая на противоположной стороне виднелась еще одна дверь, за которой раздавалось какое-то повизгивание и причмокивание. Заинтригованный, я поперся туда, на всякий случай, передвигаясь на цыпочках, как отважный индеец.

Я осторожно открыл дверь и моему взору предстала ужасная картина: в небольшом загончике, грудой лежали туши убитых животных, а посреди  стояла странная скатина,  привязанная цепью к патолочной балке. Она была похожа на свинью, но с длинным мясным наростом на ебальнике. Животное истерично визжало. И было с чего! Сзади к нему пристроился страшный хачег-вурдалаг, который долбил бедное животное в гузло, блаженно закрыв глаза. В такт своим мерским тыканьям он бормотал:
- О, чебурек! О, чебурек!!

Пораженный безжалостным зрелищем, я стоял, силясь вспомнить, где я видел этого хача. И када он осклабил свой рот, и сверкнул фиксой я вспомнил – этот пидорас только полчаса назад продавал нам чебуреки! Какой кошмар: продавец чебуреков насилует животных зоопарка!
Тут, задействовав дедуктвный метод Шерлока Холмса, меня осенило – он их не просто ебет, он их потом убивает, а мясо кладет в свои чибуреки! И должно быть, эти нещасные тушки и эта носатая свинья и есть те самые тапиры, занесенные, как написано на вольере, в красную книгу. 

Я обильно проблевался съеденным обедом, а потом отдышавшись, схватил палку, а я был очень храбрым мальчиком – так меня воспитывал отец – и бросился на хача с диким воплем защитников животных.
- Умри, мерский тапироеб! – заорал я, и ебнул хачу по спине. Тот от неожиданности дернулся и мощно сжал жепу тапиру. Животное не выдержало кошмара, густо просерилось и упало в обморок, заклинив обрубок хачу, из-за чего тот заорал дико:
- а бля, бля, бля!!!
Я продолжал храбро бить его палкой по спине, тоже не забывая орать, в надежде, что придет подмога. И она пришла. В лице милицанера, сотрудника зоопарка и кучи поситителей.
- Ох, граждане, что делаецца! – всплеснула руками жирная тетя, - животных уже насислуют!
- Лучше бы Альфредик меня трахнул, - тихо, но я слышал, проговорила ее подруга, заинтриговано рассматривая застрявший член где-то в жопе у животного.
- Он тапира обижал! – заявил я милицанеру, показывая палкой на хача.
- Я не обижаль! –заскулил было хач, но сотрудник зоопарка его прервал:
- Как вам не стыдно?! Ведь тапир занесен в красную книгу!
- Разберемся, - сказал милицанер, и всех выпроводил, кроме сотрудника зоопарка, который пытался отделить редкое животное от гнусного хача.
Я же все продолжал стоять на месте, сжимая палку в руках.
- Что мне делать, таварищ милицанер? – прокартавил я.
- Иди домой мальчик. – ответил тот.
- Как домой?! Я же будущий октибренок, я хачу вам помочь!
- иди в жепы, щинок, - прошипел хач, но милицанер на удивление лофко засадил ему по шее рукой и хач повалился на тапира.
- Спасибо тебе мальчик. Мы сообщим в детский сад о твоем храбром поступке, а сейчас возвращайся к родителям! – сказал милицанер, стараясь придать своему еблу доброе выражение.

Поняв, что помощи моей больше не надо, я отправился к родителям, которые продолжали безмятежно есть чебуреки.
- Мама, папа, - обратился я к ним, - не надо больше кушать чибуреки, они сделаны из тапиров мерским дядей, которого я только што помог задержать!

И я рассказал, што со мной произошло, только соврал, сказал што хач избивал тапира, хотя на самом деле он его ебал. Просто родителям не надо знать о том, што я прекрасно осведомлен, чем они там занимаюцца после программы «Время».

С тех пор наша семья никогда больше не ела чебуреков, тапир, впрочем и хач-торговец вместе с чибуречной исчезли из московского зоопарка. А вскоре после этого, закрылся змеевник, по научному террариум, и мы перестали ходить туда, хуле там делать, без змеевника?