Мы заблудились в лесу. Да, в наше время  и в самой глухой тайге непременно набредёшь на избушку со спутниковой антенной. Но не всегда есть время и силы, чтобы дойти до такой избушки.

Было холодно. Шёл снег. Мела метель. Ранние сумерки уже окрасили всё в сероватый цвет, а может, просто подкралось ощущение беды. Мы шли на лыжах  целый день, и за этим поворотом должна стоять снежная баба, и избушка с дымом из трубы. Нет, не видно снежной бабы. Это тот лес или не тот? Где мы неправильно свернули? Можно ли вернуться по своим следам, или метель замела и загладила их?

Я остановилась, вгляделась в призрачный снежный пейзаж. Если бы не холод. Он мешает думать. Шорох лыж за спиной – подъехал мой друг. Мой милый друг, с которым мы догоняем компанию старых друзей, чтобы встретить Новый Год. Мы не догоним их, мы сбились с пути. Мы замёрзнем в этом лесу. Пусть. Я устала.

- Ну и как, скоро ли китайская граница?
Он шутит, как всегда. Я смеюсь, и страх улетает. Я говорю:
- Мы где-то сбились. Можно ещё немного пройти вперёд, но…
- Тогда пошли. А когда совсем всё будет ясно, сделаем привал.
- Темнеет.
- Это ты верно подметила. Ну давай, двигай.
Я отталкиваюсь палками, переступаю лыжами по рыхлому снегу – снегопад замёл лыжню, мороз заползает в рукава, щиплет лицо. Остановка, даже короткая, - уступка морозу. А сил уже почти нет. Я останавливаюсь. Он выходит вперёд, взбегает на холм и возвращается.
- Это не та тропа. Ладно, привал.
Руки в мокрых варежках охватывает холод. Я снимаю одну варежку, дышу на руку. Всё темнее лес, уже не различить отдельных деревьев. Он снял лыжи, провалился в снег выше колена и ломает сосновые ветки. Здесь растут манжурские сосны – с большими хрупкими ветвями, их легко обламывать.
- Иди сюда.
Я ступаю на ковёр из сосновых ветвей, и он надевает на мои руки свои рукавицы из овчины. Блаженство. Тепло охватывает руки, я вся начинаю согреваться. Пока я отогреваю руки, он тащит из леса длинные жерди и прислоняет их к сосне. 
-  Что скучаешь?  Иди дрова собирай.
Я иду за дровами. Как странно, что я собиралась замёрзнуть в этом лесу. Я собираю хворост, раскачиваю повалившееся деревце, стараюсь отломить его от подгнившего корня. Снег выше колена, я кое-как пробираюсь в сугробах. Местами можно провалиться по пояс. Вытаскиваю хворост к шатру из сосновых веток.
- Ну-ка, зайди внутрь. Как тебе?
Я заползаю в шалаш. Здесь тихо, нет снегопада. Холодно. Он возится с костром, чиркает спичками. Вот огонёк пополз по бересте. Сейчас будет тепло.
- Что у тебя в рюкзаке? – спрашивает он.
- Шампанское и торт «Наполеон». Консервы.
- Торт сама пекла?
- Да.
- Ну и чудесно. Нам этого не простят, хоть мы будем оправдываться. А шампанское, так и быть, оставим. У меня есть спирт.
Огонь горит, а вокруг совсем темно. Может, потому и темно, что огонь разделил пространство. Мы достали спальные мешки, положили их на сухие ветки и сидим  возле костра. Я ещё не согрелась, горячо лицу и холодно спине. Я невольно прижимаюсь к тебе. Ты говоришь:
- Как хорошо.
- Что?
- Что ты свернула не там.
Как хорошо, что я свернула не там. Небо светлеет – это луна вышла из облаков. Ветер стих. Снежинки падают с ветвей. Торжественно и тихо. Горит огонь. Мы глотаем спирт из фляжки – тепло растекается по телу.
Где-то за тёмной ночью остались города и страны, в которых мы живём. Как давно мы не виделись.
- Какая удача, что ты приехала, когда я здесь.
- Мог бы написать.
- Это был бы уже преступный сговор.
Я краснею.  Пусть это будет случайностью.
- У тебя шикарная борода. Но почему рыжая? А ещё еврей.
- Ты стала разбираться в национальностях.
- Ну да.  У нас это сейчас важно.  Мы, украинцы, дуже национально свидоми.
- Давай посмотрим, что у нас в рюкзаках.
У меня в основном компоненты салата оливье. Брр, не хватало только майонеза среди этих сугробов. В твоём рюкзаке замечательные вещи – ветчина, чёрный хлеб, термос с горячим сладким чаем.
- Я же в тайгу собрался. А ты непонятно куда.
- Помнишь…
- Какой был снег, когда…
- Да, и тогда тоже был Новый год, но все собрались…
- Эта избушка раньше была охотничьей, а потом запретили…
- А как замело почти до крыши…
- А где Надя?
- В Белоруссии, она же оттуда.
- Да. А Аня из какой-то прибалтийской страны. Из какой?
- Не знаю. Тогда мне это было неважно.
Мы закончили трапезу, и я знаю, что будет дальше. Этого не должно быть, и много лет ничего не было. Мы были друзьями. В то счастливое молодое время. Мы сохранили наши семьи, мы соблюдали правила. Мы были друзьями.
Но разве нельзя и дальше?...
Нет. Я свернула не там. Я заблудилась в лесу. Это судьба.
Мы в шалаше обнимаем друг друга, тесно, жёстко, он причиняет мне боль. Я смеюсь сквозь слёзы. Я ещё пытаюсь запоздало сопротивляться, потом уже покоряюсь полностью,  сосновые иголки колются, и ты спрашиваешь:
- Тебе хорошо со мной?
Мне наконец-то можно дышать полной грудью Я глажу тебя по лицу и говорю:
- Мне хорошо с тобой каждую минуту. Мне было хорошо с тобой, когда мы жили в одном городе. Когда работали вместе. Когда ездили на одном троллейбусе. Когда ты спас моего ребёнка.
- Ты преувеличиваешь.
- Когда я ходила к тебе в больницу. Когда ты вёз меня в аэропорт. Потом мы не виделись. Оказывается, мы разных национальностей. Разве бывают рыжие евреи?
- Ну да. И чернокожие. И с монгольским типом лица. Чего смеёшься? Вообще самые-самые совершенно похожи на арабов.
- Это как украинцы на русских?
- Как западные украинцы на восточных.
- Ну, здесь отличий много.
- Да, я читал. У вас там с одного боку живут бандиты, с другого фашисты. Или наоборот. Я запутался.
- У нас управляемое сумасшествие. Мы все сумасшедшие. У вас тоже не лучше.
- Это тебе кажется, что так стало лишь сейчас. Просто мы были молоды, и наделяли гармонией мир. А он был таким же, как сейчас.
- Но разве…
- Слушай, а ты не будешь рожать?
- Не буду.
- Скажи честное слово.
- Честное слово.
- Врёшь.
- Нет. Я не испорчу твою жизнь. И твоя жена ничего не узнает.
- Ну тогда…
Он вдавил меня в сосновую хвою, но уже не так грубо. Я задыхаюсь, по телу проходит волна, мне хорошо.
- Мне хорошо с тобой.
Моя голова лежит на его плече. Он устал, успокоился. Мы молчим, и улетаем друг от друга к разным берегам. Там, в этой дали, наша разная жизнь, и нет перекрёстков.